12 июля 2022
Для жителей станицы Ново- Осетинской одной из самых драматических судеб и в то же время достойных подражания является судьба станичника-воина, поэта Блашка Гуржибекова. Кажется, о его короткой жизни знаем уже всё. Однако не все мы знаем и не всё. На днях в г. Моздоке в парке Победы состоится открытие первой на Северном Кавказе Аллеи писателей, прославивших Кавказ. Там наряду с А. Пушкиным, А. Грибоедовым, Л. Толстым, К. Хетагуровым, конечно же, по праву займет место Б. Гуржибеков. Публикуем материалы, присланные нам родственниками поэта, которые занимаются исследованием биографии и творчества Блашка Майрансаовича Гуржибекова.
«Дорогая Надя!
Получил твое письмо. Радуюсь здоровию. Я сам, друг мой, знал, что нужно было мне послать вам денег для приведения меня в полную готовность к выступлению в дальний поход, но не было. Нам еще не выдали денег, но я занял в полку и по телеграмме через Байтуганова послал 150 руб., которые теперь вы уже, наверное, получили. Всё, что мне нужно, я перечислял в нескольких письмах. Ко всему писаному добавлю еще одно, а именно: сделайте мне подушку для похода, а лучше всего возьму одну из твоих маленьких. Сделай к ней три серых холщовых наволочки. Рубашек шелковых сшейте только 6 штук. Сделайте мне небольшой холщовый мешочек для сахара вместимостью фунтов в пять; такой же мешочек, только поменьше – для чаю. Шубу сшейте попросторнее на манер черкески и покройте обязательно серым сукном. Это форма. На дорогу мне приготовьте сухарей, только меньше в тесто кладите сахару и яиц, а то слишком бывают приторны. Относительно Федота отвечайте телеграммой: оставлять вам его или взять с собой. Баратову говорил относительно того, чтобы быть ему крестным отцом нашей дочери; он согласен. Далее. Я писал Иналуку относительно лошади; он мне ответил, что дарит мне коня. Спасибо ему, что помог. Интересно, какую только лошадь он мне дарит. Сегодня похоронили мы бедного Иосифа Максимовича. Он умер от кровоизлияния в мозгу. На него предстоящий наш поход так подействовал, что ровно через неделю не стало его. Последний вечер он сидел у нас и слушал мою игру на мандолине, а утром, напившись чаю, незаметно скончался. Царство ему небесное.
Я тебе удивляюсь, что всегда пишешь такие сухие письма. Неужели трудно написать, как здоровье детей, а особенно Сослана. Наверное, думаешь, что я не человек, а камень. Кроме того, иногда пишешь, будто кто тебя торопит. По-моему, писать нужно обо всем, да побольше. Скажи, пожалуйста, доходят ли до вас мои телеграммы. Не знаю, насколько верно, но здесь уверяют, что письма доходят скорее, чем телеграммы. Мое копченое мясо до сих пор еще держится. Едим его с кашей. Заурбек здоров и по-прежнему жалуется на Меретхан, что она ему так часто и так много пишет. Вчера вечером, не ночью, я видел свой сад. Ну как он из себя? Заменили ли померзшие деревья? Ну пока пусть будет довольно с тебя. Завтра, может, надумаю еще что-нибудь написать. Где Еличка? Ты спрашиваешь, получил ли Баратов твою поздравительную телеграмму. Получил и благодарит тебя. Я поседел совсем, так что не узнаешь своего дигорона. Хотя я раньше рвался на войну, но теперь страшно бы хотелось скорее уехать отсюда в свой бедный уголок: там отдых, любовь, покой.
Кланяются все наши. Будьте все здоровы и храни вас Бог. Любящий тебя Блашка.
16-го июня. Действующая армия, Сунженско-Владикавказский казачий полк, мне.»
А через два дня, 18 июня 1905 года, Блашка был убит (четырьмя пулями в живот) на подступах к Маньчжурскому населённому пункту Санвайцзы, при штурме японского фортификационного сооружения.
23 июня тело Блашка было отправлено на родину, на Кавказ, в станицу Ново-Осетинскую. Везли более 40 дней (невольно повторив скифский похоронный обряд), а 1 августа похоронили рядом с отцом и братом.
Спустя годы одностаничники Блашка вспоминали:
«Он с большим интересом присматривался к подрастающему поколению, старался помочь молодёжи в её духовном развитии. И это внимание, эти радостные встречи вносили особое оживление в школьные будни, не отличавшиеся веселостью в те далекие времена… Было это в 1899 г., когда мне исполнилось 17 лет и я заканчивал курс Лесной школы. Увидев меня, Блашка стал расспрашивать между прочим и о том, почему я выбрал себе профессию лесовода… Блашка одобрил мой выбор и сказал, что он и многие другие наши одностаничники-офицеры на военной службе не по призванию. Он говорил, что сам очень любит природу, но выбирать работу не пришлось. Просто нужно было поддержать семью, а о том, чтобы в ту пору осетинскому поэту можно было добывать средства к жизни литературным трудом, нечего было и думать…» (из воспоминаний Мирона И. Сагутонова, опубликовано в 1965 г.)
«…Блашка отлично играл на мандолине; в мае 1905 г. у штабного шатра Блашка и Федотов играли только что распространившийся вальс «На сопках Маньчжурии»… В эту лунную ночь музыка вызвала слезы не у одного меня… В войну с Японией Блашка был казначеем. В Сунженско-Владикавказский полк прибыло пополнение из добровольцев – искавших на войне орденов и денег. Они с завистью смотрели на него, заведовавшего денежным ящиком полка. По природе своей очень честный, он не допускал расхищения казенных денег. И решив отстранить Блашка от денежного сейфа, они стали посмеиваться над ним, мол, вот осетин, приехал воевать с японцами, прячась от пуль за денежным сундуком. Это сильно ударило по самолюбию честного воина. Утром 18 июня 1905 года он оставил денежный ящик на квартире полковника Баратова и отправился на передовую линию. В 3 ч. того дня пуля врага сразила нашего поэта, прекрасного человека.» (из воспоминаний Георгия Сосиева, опубликовано в 1965 г.)
«…Это было утром 18 июня 1905 года, я ехал верхом с пакетом для срочной передачи полковнику Баратову. По дороге я встретил едущего верхом Блашка… Он поманил меня рукою. Спросил, какие новости из станицы и т.д. Он хотел со мной говорить и дольше, но я напомнил ему о срочности поручения. С явной неохотой Блашка отпустил меня. Он любил своих земляков и рад был с ними подолгу беседовать. В половине того же дня по всем частям нашей армии пронесся слух, что подъесаул Власий Гуржибеков убит при штурме японских укреплений в маньчжурском селе Санвайцзы. Цинковый гроб с телом в течение 42 суток, которые заняла дорога от сопок Маньчжурии до ст. Ново-Осетинской, сопровождал наш одностаничник Хатог Машуков.» (из воспоминаний Ильи Бузарова, опубликовано в 1965 г.)
Подготовила Ф.Б. ГУРДЖИБЕТИ. Похороны Блашка, фото 1905 г., ст. Ново-Осетинская. На фото (слева направо): Мистулов Асланбек (брат Гугуда), Надежда (Гайтова) – жена Блашка, Гугуда Дударовна (Мистулова) – теща Блашка, Сослан – сын Блашка, Гуза (Тускаева) – мать Блашка, Далу – сестра Блашка, Саусатаг – дочь Блашка, Цаголова Любовь Иналуковна (Гайтова) – сестра жены Блашка, Келер Раиса Иналуковна (Гайтова) – сестра жены Блашка, Тускаев Джимо Д., Сагутонов Мирон, Вдовенко Герасим А., Лотиев Константин С., Хетагуров Василий Д. и др. (Используемые фотографии и письма – из архива НМ РСО-Алания, СОИГСИ).